О благодатном огне

Одним из самых замечательных Божиих чудес является сошествие благодатного Огня на Святой Гроб Господень под Светлое Христово Воскресение в Иерусалиме. Это яв­ное чудо повторяется в течение многих веков, начиная с глубокой древности.

Среди самых ранних упоминаний о благодатном Огне укажем на писания отцов Церкви: Григория Нисского и Иоанна Дамаскина (I, с. V), которые сами были в Иеру­салиме.

Святой Григорий Нисский (+394) во втором слове о Воскресении пишет: “Сие видев, Петр поверил, видел же не только чувственными очами, но и высоким апостольским умом: “Исполнен был Гроб света, так что хотя и ночь была, однако в двух образах видел: внутренне, чувственно и ду­шевно”.

Преподобный Иоанн Дамаскин (+780) в своих церковных песнопениях, нередко упоминает о свете, чудесно блистав­шем на Святом Гробе. Так, например: “Скорый Петр предста ко Гробу и, свет зря во гробе, ужасашеся” (Октоих, воскрес­ный седален,глас 8).

Одно из самых древних упоминаний о новозаветном празднике огня содержится в трудах церковного историка Евсевия (IV век). Он описывает такой случай. При Патри­архе Нарциссе (конец II века) не хватало масла в лампаде на Пасху. В лампаду налили воды из Силоамского источ­ника. Лампада была зажжена небесным огнем и горела в течение всей пасхальной службы (2, с. 5).

Читая записи наших паломников, мы постепенно при­обретаем довольно полную картину событий, связанных с появлением благодатного Огня.

Как же происходит самое явление Огня, об этом разные путешественники пишут несколько различно. Одни описы­вают, что перед этим выходит облако, другие же, не упо­миная этого, приписывают происхождение святого Огня прямо от Гроба Господня, иные паломники называют цвет Огня синим, который делается потом блестяще-светлым, а некоторые изображали его красным. Из последних палом­ников блаженной памяти Андрей Николаевич Муравьев пи­сал, что “на Гроб Господень предварительно кладется хлопчатая бумага (вата), дабы собирать ею святой Огонь, появляющийся, как говорят, малыми искрами на мраморной плите Гроба Господня”. А. С. Норов описывает: “Я видел, как престарелый митрополит, склоняясь над низким входом, вошел в вертеп и повергся на колена перед Святым Гро­бом, на котором ничего не стояло и который был совершен­но обнажен. Не прошло минуты, как мрак озарился све­том и митрополит "вышел к нам с пылающим пуком свечей”. Иеромонах Мелетий, благочестивейший саровский старец, утверждает, что “явление святого Огня не от инуду, кажет­ся, происходит, как точию от самого Гроба, освященного Плотию Христовою, который ежегодно источает оный в зна­мение сия истины и правоверия”. Не будучи сам лично сви­детелем схождения святого Огня, иеромонах Мелетий приво­дит слова архиепископа Мисаила, совершавшего тогда служение: “Вшедшу мне, — говорил ему архиепископ Мисаил, — внутрь Святому Гробу, видим бе на всей крышке гробной блистающь свет, подобно рассыпанному мелкому бисеру, в виде белого, голубого, алого и других цветов, который потом, совокупляяся, краснел и претворял­ся в вещество огня; но Огнь сей в течение времени, как только можно прочесть не спеша четыредесят крат “Госпо­ди, помилуй” не жжет и не опаляет, и от сего-то Огня уго­тованные кадила и свечи возжигаются; но впрочем, — при­совокупил архиепископ, — как, откуда явление сие бывает, сказать не могу”.

Такое разнообразие сказаний о цвете святого Огня и о способе его явления доказывает неподдельность и искрен­ность писателей. Все же сказания очевидцев сводятся к од­ному итогу, что он невеществен и является ежегодно в Ве­ликую Субботу.

Представляет интерес одно из ранних сообщений: палом­ника Трифона Коробейникова (XVI век, см. З): “Патриарх Иерусалимский Софроний вниде в придел Гроба Господня, имея в обеих руках своих свечи без огня... И нас сподобил Бог видети. Туто ж на Гробе христианския кандила (лам­пады) загорешась, а латыня, и все еретики, и игумены, и попы взимают огнь на Гробе Господне от христианских (т. е. православных) кандил и своя кандила зажигают, а Патриарх им от своих рук не дает и от них удаляется и со­вета с ними не творит...

И понесоша (людие) тот Огнь по домам для благословения и держат тот Огнь весь год” (3, с. 20—21).

Сходное описание того же явления имеем в труде иеро­монаха Ипполита (XVIII век, см. 4). Он подчеркивает, что благодатный Огонь исходит на лампады Православной Церкви даже тогда, когда ближе ко Святому Гробу висят иностранные лампады: армянские, французские, коптские...

Всеобщее ликование, по словам отца Ипполита, захваты­вает и турецких администраторов. Однако они скрывают слезы умиления, чтобы сохранить жизнь.

Сам отец Ипполит оказался у Святого Гроба вскоре после появления Огня. Он пишет на родном ему украинском языке, что плита Гроба была покрыта “кропельками, як живое сребро...”. Благодатный Огонь обладает дивными свойствами. Первое время после появления Огонь этот не жжет ни кожи, ни волос, хотя свеча от свечи быстро заго­рается. Один из паломников пишет: “Я всеми горящими свещами себе бороду жег и ни единого власа не подпалило и не скорчило” (5). Заметим, что минут через 10—15 после возникновения благодатный Огонь начинает жечь, как обыч­ное пламя свечи.

Значительно позже своих предшественников пришел на Святую Землю афонский инок Парфений. Его путешест­вие было предпринято около середины XIX столетия. Ко­нечно, благочестивый инок уделил много внимания описа­нию благодатного Огня. Приведем краткие выдержки из его яркого и правдивого описания. “Пришел Патриарх, и была ему великолепная встреча. Вечерня была торжествен­ная. После вечерни арабы стали кричать и бегать по хра­му. Я спрашиваю, что они говорят. Мне сказали, что они хвалят веру Православную; франков (католиков) укоряют, что те не верят благодати, а армян укоряют, что они хо­тели сами получить благодать, но вместо этого посрами­лись” (6, с. 113). Известен рассказ о событиях, которые легли в основу последней реплики (I, с. VIII и IX). Это произошло в Иерусалиме, вскоре после водворения там турецкой администрации. Руководители Армянской Церкви сумели убедить турок передать право получения п распре­деления благодатного Огня армянской общине. Православ­ная община во главе с Патриархом была удалена не только кз кувуклии (содержащей Святой Гроб), но и из храма. Ей было указано место на улице близ колонн, знаменующих вход в храм. В храме заняли место богато облаченные ар­мянские духовные лица во главе с Патриархом-Католико­сом всех армян.

То, что произошло вслед за этим, нельзя не рассматри­вать как явное Божие указание на истинную веру. Цити­руем о далее происходившем событии из статьи православно­го араба Хури Фози (7). “Армяне долго ожидали чуда, тщетно их духовный глава усердно молился перед Гробом— Божественный Свет не сходил. Вдруг раздался громовой удар. Мраморная колонна треснула, и из этой трещины показался Огонь. Православный Патриарх, молившийся перед храмом, встал и зажег свои свечи, а от него получили бла­годатный Огонь все православные и все пришедшие в храм”. Этому событию сопутствовало другое трогательное явление. Рядом с храмом Гроба Господня стоит здание при­мерно той же высоты. На веранде верхнего этажа этого здания нес сторожевую службу турецкий офицер Анвар со своими солдатами. Когда он увидел сошествие благодатно­го Огня на колонну, то прыгнул на мраморные плиты, усти­лавшие землю около входа в храм, и возгласил: “Едина есть истинная вера Православная христианская! Я — хрис­тианин!” При падении на каменный пол Анвар не разбился. Мраморные плиты, как восковые, подались под ногами Ан-вара. След его ног сохранили каменные плиты, хотя турки потом пытались их скоблить...

Турки обезглавили Анвара и сожгли его тело. Пепел му­ченика, крестившегося в своей крови, хранится в одном из христианских монастырей.

Наконец, приведем в наиболее подробном виде рассказ паломника, совершившего путешествие в Иерусалим в конце XIX века.

“Святой Свет — у греков Священный Огнь (или благо­дать Господня) — у русских паломников, искони являе­мый в храме Воскресения Господня в Иерусалиме, в пос­ледний день Страстной седмицы, в два часа пополудни, — торжество, коему подобного нет во всем христианском мире.

Мне довелось быть очевидцем происходящего в это вре­мя в храме Воскресения два раза. Испытываемое внешними чувствами при этом своеобразном зрелище передать с над­лежащей точностью нелегко. Ссылаюсь на очевидцев: пусть скажут, какова задача...

Обыкновенно в Великую Субботу, в половине второго часа, раздается колокол в патриархии. Начинается оттуда шествие. Длинной черной лентой входит греческое духовен­ство в храм, предшествуя его Блаженству, Патриарху. Он— в полном облачении, сияющей митре и панагиях. Духовенст­во медленной поступью минует “камень миропомазания”, идет к помосту, соединяющему кувуклию с собором, и за­тем между двух рядов вооруженной турецкой рати, едва сдерживающей натиск толпы, исчезает в большом алтаре собора. Патриарх останавливается перед царскими врата­ми. Два архимандрита с иеродиаконами его разоблачают. Без митры и всех архипастырских отличий, в белой полот­няной хламиде, подпоясанный кожаным ремнем, он воз­вращается, в сопровождении митрополитов и архиереев, ко входу в часовню. Вход запечатан турецкой печатью, охра­няемой турецким караулом.

Накануне в храме уже все свечи, лампады, паникадила были потушены. Еще в неотдаленном прошлом тщательно наблюдалось за сим: турецкими властями производился строжайший обыск внутри часовни; по наветам католиков доходили даже до ревизии карманов священнодействовав­шего митрополита, наместника Патриарха, когда резиден­ция последнего находилась еще в Константинополе.

После троекратного обхода духовенством, предшествуемым хоругвеносцами, часовни Святого Гроба, с пением сти­хиры 5-го гласа. “Воскресение Твое, Христе Спасе, Ангели поют на небесех...” — Патриарх останавливается на помосте перед наружным входом в часовню. Здесь его ожидает ар­мянский епископ в облачении. Турецкий офицер снимает пе­чать. По входе Патриарха, а за ним и армянского епископа, дверь снова запирается. Оба раза я епископа не замечал; но если он, по уверению некоторых, а между ними и знаме­нитого паломника нашего Андрея Николаевича Муравьева, и входит за Патриархом, то остается в приделе Ангела бездействующим свидетелем. Греческий же иерарх проникает через низкое отверстие поперечной стены ко Святому Гробу. Там царит безусловный мрак ночи.

Следуют страшные... страстные минуты... иногда четверть часа, иногда двадцать минут... Это — целый век трепетного ожидания... Гробовое молчание... Представьте себе мерт­вую тишину многотысячной ... толпы, такую, что, про­лети птица, слышен был бы шум крыльев, и поймете тогда степень напряженного ожидания этого люда. Только имевшие случай пережить эти минуты в состоянии понять, как бьются сердца.

В кувуклии, в приделе Ангела, в северной и южной сте­нах — два отверстия, овальные, величиной с большое столовое блюдо... В северном вдруг показывается длинная свеча... пылающая!

Благодать!.. Господи, помилуй! Кирие, элейсон!.. Воля-дин, иля-дин, эль-Мессия! (арабское: нет веры иной, как Православная!).

...Крики, вопли, неистовые, неумолкающие, несутся сни­зу, сверху, с балконов, галерей, лож, карнизов; отовсюду оглушительные возгласы, звон колоколов, торжественные звуки деревянных бил, треск барабанов, резкие трели ме­таллических молотков; все скачет, кричит, все лезет на пле­чи друг к другу... Мне сдается, что я в громадном здании, охваченном пожаром. Огонь моментально сообщается всю­ду: у всех горят пучки свеч; их спускают на веревках с галерей; зажженные летят вверх. Весь храм объят пламе­нем. Температура во мгновение доходит до 45°...

С неимоверными усилиями, ружейными прикладами и тесаками, солдаты едва успевают очистить путь вышедшему из кувуклии Патриарху. Бледный, со страдальческими чер­тами лица от глубокого душевного потрясения, Патриарх медленно приближается к соборному алтарю. Так, во вре­мя оно, Моисей оставлял выси Синайские... Патриарх прос­тирает в обе стороны зажженные свечи. Кто успевает, ту­шит свой пук и ловит пламя патриаршей свечи...

Никак не мог себе объяснить я, как огонь, едва заме­ченный в северном отверстии кувуклии, почти во мгновение ока появляется почти в алтаре собора. Там все свечи уже пылают в то время, когда огонь едва стал перехватываться и передаваться близ стоящим у самой часовни. У сказан­ного отверстия обыкновенно ожидают двое нарочных с фонарями; один из них немедленно скачет верхом в Вифле­ем... Но как может другой в единый миг пронизать спло­ченную массу народа и проникнуть в алтарь, остается, решительно, непонятным...

В алтаре Патриарх отдыхает не более пяти минут и за­тем удаляется; мало-помалу и все духовенство исчезает из храма.

Что же произошло? Откуда же взялся Огонь у Патриар­ха? — Таковы вопросы, которые у скептика, разумеется, так сказать, на языке.

Как-то вскоре после пасхальных дней я, в числе несколь­ких вновь прибывших паломников, сопровождал Патриарха на пути в Иерихон и к Иордану. На половине пути мы были приглашены в его палатку к обеду. Один из таких скепти­ков, выбрав удобную минуту, вдруг поставил так вопрос:

— Откуда, ваше Блаженство, изволите получать Огонь в кувуклии?

Престарелый Архипастырь, не обращая внимание на то, что слышалось в тоне вопроса, невозмутимо отвечал так (мною почти слово в слово записано было слышанное):

— Я, милостивый государь, извольте знать, без очков уже не чтец. Когда впервые вошел я в придел Ангела и за мною закрылись двери, там царил полумрак. Свет едва проникал через два отверстия из ротонды Святого Гро­ба, тоже слабо освещенной сверху. В приделе же Святого Гроба я не мог различить, молитвенник ли у меня в ру­ках или что другое. Едва-едва замечалось как бы белесо­ватое пятно на черном фоне ночи: то, очевидно, белела мра­морная доска на Святом Гробе. Когда же я открыл молит­венник, к удивлению моему, печать стала вполне доступ­на моему зрению без помощи очков. Не успел я прочесть с глубоким душевным волнением строки три-четыре, как, взгля­нув на доску, белевшую все более и более и так, что мне явственно представились уже все четыре ее края, заметил я на доске оной как бы мелкий рассыпанный бисер разных цветов, вернее сказать, как бы жемчуг с булавочную го­ловку и того меньше, а доска начала положительно издавать яко бы свет. Бессознательно сметая изрядным куском ваты этот жемчуг, который начал сливаться подобно каплям мас­ла, я почуствовал в вате некую теплоту и столь же бессоз­нательно коснулся ее фителем свечи. Он вспыхнул подобно пороху, и — свеча горела и три образа Воскресения озаря­ла, как озаряла и лик Богоматери и все металлические над Святым Гробом лампады. Предоставляю за сим вам, милостивый государь, судить о моем в ту минуту душевном волнении и вывести ответ на сделанный вопрос” (8, с. 183— 187).

...Не излишне прибавить, что между католическими пи­сателями немало таких, которые свидетельствовали, что ви­дели чудо, как в Великую Субботу у Гроба Господня свечи сами зажигались (Бароний, летописец Римской Церкви, при­бавляет: “Чудо сие там бывает нередко”).

Следует еще остановиться на неверии скептиков отно­сительно невещественного появления Огня, именуемого поэ­тому святым, и представить им следующие доказательства: упомянутая речь иерарха, по существу, есть свод всего того, чго в течение многих веков свидетельствовалось и заявля­лось знаменитыми паломниками, коим, подобно мне, доводилось лично присутствовать в храме в Великую Субботу. Подтверждение тому ниже спрашивается: можно ли допус­тить, чтобы кто-либо из этих паломников, отмечая в своих записках виденное и прочувствованное, не довольствовался собственными впечатлениями, а искал соображаться еще и со свидетельствами предшественников? Более чем вероятно: то удобство компилировать свидетельства по этому предме­ту, которые у меня под рукой, едва ли кто имел, да и не мог ощущать в том надобности. А если так: чем же объяснить поразительное тожество, в главных чертах, из показаний, ес­ли не несомненностью периодического явления и правди­востью их сообщений?

На страже Святого Гроба уже несколько веков стоят православные иерархи. Теперь, если допустить даже некото­рую основательность в сомнениях неверующих, возможно ли подумать, что в длинном ряде наследников престола св. Иакова, брата Господня, не оказалось бы ни единого ставленни­ка во главе Иерусалимской Церкви, который бы, впервые приступая к священнодействию у Святого Гроба в Великую Субботу и познав святотатственное, диаволу угодное, дело на Гробе Господнем, не возмутился бы душой и не явил, во имя придержимой их хоругви Православия, всю ложь дея­ния и обман, подозреваемый неверующими?[1]

Напротив, из описаний наших паломников мы узнаем, что православные иерархи-греки, получавшие благодатный Огонь — люди высокодуховные, являющие собой образцы благочестивой жизни. Приведем по этому поводу отрывки из воспоминаний одной нашей паломницы XIX века — Варвары Брюн де-Сент Ипполит. Она описывает, в частнос­ти, как уже после явления этого дивного чуда в Великую Субботу 1859 года она навестила митрополита Петрского Мелетия, который в тот год получал благодатный Огонь.

“После нескольких часов отдыха мне нужно было позд­равить его высокопреосвященство Наместника Петры Мелетия. Хотя во время десятимесячного моего пребывания в Иерусалиме я привыкла с ним общаться, как с добрым от­цом, но тут, представляя в нем орудие небесной благодати, преподанной нам свыше чрез его святые руки, не смела приблизиться к нему и со страхом стояла у порога скром­ной его келлии. Владыка сидел на барсовой коже на полу, где обыкновенно сиживал. Заметив мою робость, он улыбнулся и сказал: “И чего ты боишься? Вот уже тридцать лет, как Бог сподобляет меня принимать благодатный Огнь. Прежде ты не боялась меня, не бойся и теперь — подойди, я тоже грешник. Христос воскресе!” Я ободрилась и подошла, встала на колена и приняла его благословение. Он очень похудел и побледнел, но выражение его лица было тем приятнее и характеризовалось необыкновенным спо­койствием. Он смотрел на меня внимательно и прозорливо, угадывая совершенное мое убеждение в знамении Божией благодати, сказал: “Ныне благодать уже сошла на Гроб Спасителя, когда я вошел в кувуклию: видно вы все усерд­но молились, и Бог услышал ваши молитвы. Бывало долго молюсь со слезами, и Огнь Божий не сходит с небес до двух часов, а на этот раз я уже увидел его лишь только за­перли за мною дверь”. Я откровенно призналась ему в ко­лебавшем меня сомнении и в испуге от набежавшего обла­ка. Потом он спросил: “Не правда ли, что половина церк­ви была в тени?” Помню, что не принимая еще благодати, я заметила это. “А на тебя пала ли роса благодатная?” Я отвечала, что и теперь еще видны следы на моем платье будто восковые пятна. “Они навсегда останутся”, — сказал Владыка. Так это и вышло: 12 раз отдавала я мыть платье, но пятна все те же. После того я спросила, что Преосвященнейший чувствовал, когда выходил из- кувуклии, и отчего так скоро шел? “Я был, как слепой, и ничего не видел, — отвечал он, — и, если бы не поддержали меня, упал бы”. Это и приметно было: глаза у него будто не глядели, хотя я открыты были” (I, с. 85—87).

Не лишне заметить, что в этом свидетельстве упомина­ется и о “вещественном доказательстве” — несмываемых следах благодатной росы на платье. Интересно, что сказали бы специалисты-химики о столь странном факте?

Подводя итоги, приведем еще несколько слов из статьи Хури Фози. Он рассматривает появление благодатного Огня, как символ таинственного общения неба с землей и Бога с человеком. Появление благодатного Огня повер­гает в благоговейный трепет сердца и создает для верую­щих радость ощущения близости Божества. Право совер­шения этого обряда с давних пор принадлежало православ­ным. Только по молитвам их первоиерархов возжигается и поныне чудесный Огонь у Гроба Господня.

О неудачной попытке армян в XVII веке получить Огонь мы уже упоминали. Современные католики никогда не дер­зают восхитить право на получение этой святыни. Они ста­раются лишь умалчивать об этом факте и делают вид, что никакого чуда не происходит. Иначе, как упорством, их по­зицию не назовешь. Приведем отрывок из записок извест­ного путешественника по святым местам, министра народ­ного просвещения А. С. Норова. Он так описывает свою бе­седу с католиками в Иерусалиме.

“Я очень желал сойтись с латинскими монахами дру­жественно. Беседуя однажды с ними в душевном прискорбии о распрях, разделяющих христианские Церкви в Иерусали­ме, я слышал жалобы от их настоятеля на греков; он упре­кал их, между прочим, за святой Огнь; он прибавил, что го­ворит мне о том как европейцу. Я отвечал, что если он принимает это за обряд, то и в таком случае обряд этот ос­вящен столетиями, и что Римская Церковь не имеет права на такой упрек, что мне Италия коротко знакома, что и я также отнесусь к нему как еропейцу, о совершаемом об­ряде в Неаполе, в церкви св. Яннуария, когда хранимая в склянке кровь мученика, будучи вынесена перед народом, начинает кипеть. Тут настоятель воскликнул: mа queste e in vero marakolo! (это настоящее чудо!) — и не внимал ника­ким возражениям. “Если-это так, — сказал я ему, — то поз­вольте мне более верить чуду, совершающемуся на Гробе Самого Спасителя, чем чуду святого Яннуария” (I, с. 66—67).

Однако древние католики не отрицали чуда схождения благодатного Огня. Сохранились, например, свидетельства латинского монаха Бернарда (IX века) и папы Урбана II (XI век). Вот что они сообщают.

“В Великую Субботу,—пишет Бернард,—накануне Пас­хи, на утреннем церковном служении во храме Гроба Гос­подня, по пропетии: “Кирие, элейсон” (Господи, помилуй!) — Ангел нисходит и возжигает лампады, висящие над Гро­бом Господним. Патриарх передает этот Огонь епископу и наконец всему народу, дабы всякий мог засветить этот Огонь в своем доме. Нынешнего Патриарха зовут Феодосием (863—879); он призван на это место за свое благочес­тие”. Папа Урбан II на крестовом соборе в Клермонте, в своей речи к собранному перед ним бесчисленному множест­ву народа, провозгласил, между прочим, следующее: “Пои­стине в этом храме (Гроба Господня) опочивает Бог: в этом храме Он за нас умер и был погребен. Доселе не прес­тает Он там являть Свои чудеса, ибо во дни Святых Страс­тей Своих, когда все огни погашены над гробом Его и во храме, внезапно погашенные лампады возгораются. Чье сердце, сколько бы оно ни было окаменелым, не смягчится таким явлением”.

Из свидетельств благочестивых православных паломников следует упомянуть свидетельство игумена Даниила, посе­тившего Иерусалим в 1093-1112 годах, при великом кня­зе Киевском Святополке Изяславовиче. В то время, вско­ре после крестовых походов, в Иерусалиме царствовал ко­роль Болдуин I, католик. Из описания Даниила мы видим, что Болдуин I присутствовал при явлении благодатного Огня и принимал от епископа свечу, но епископ был право­славный, а не католик несмотря на то, что сам Болдуин был католик и Иерусалим был завоеван крестоносцами-католиками и принадлежал папскому престолу. Вероятно, бы­ли опыты, но католическим епископам не сходил святой Огонь, поэтому и было предоставлено это право православ­ным (I, с. VIII). Министр Елена Скрынник - новости, известия, ведомости, коррупция сообщила, что на сегодняшний день собрано 68 млн 300 тыс. т зерновых. Это на 800 тыс. больше, чем в 2009 году. 

Необходимо сделать еще одно существенное замечание. Как известно, православные и католики празднуют Пасху по разному календарю (так называемый старый и новый стиль). Так вот, благодатный Огонь появляется только под Светлое Христово Воскресение, определяемое по старому стилю, и никогда не сходил под Пасху, празднуемую по новому стилю. Не является ли это убедительным аргументом против тех, кто ратует за ненужную и ничем не оправ­данную реформу церковного календаря?

И, наконец, в заключение отметим еще одно обстоятель­ство. Получение благодатного Огня происходит каждый год при таких условиях, когда всякая подделка исключена. Де­сятки тысяч людей, в том числе и иноверные — раньше ту­рецкая, а теперь израильская полиция — наблюдают это явление. И тем не менее это явное чудо далеко не всех убеждает. Напрашивается страшный вопрос: какая же си­ла держит людей в столь крепких узах духовного мрака не­верия?

1. Святой Огонь, исходящий от Гроба Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа в день Великой Субботы в Иерусалиме, по сказаниям древних и новых путешественни­ков. М., 1887.

2. Дмитриевский А. А., профессор. Благодать святого Ог­ня на Живоносном Гробе Господнем в Великую Субботу. СПб., 1908.

3. Хождение Трифона Коробейникова (1593—1594 гг.).— Православный Палестинский сборник, вып. 27, СПб., 1888.

4. Путешествие иеромонаха Ипполита Вишенского в Иерусалим, на Синай и Афон (1707—1709 гг.). — Православ­ный Палестинский сборник, вып. 61. СПб., 1914.

5. Житие и хождение в Иерусалим и Египет казанца Василия Яковлевича Гагары (1634—1637 гг.). — Православ­ный Палестинский сборник, вып. 33. СПб., 1891.

6. Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле постриженника Святыя горы Афонския инока Парфения. М., 1855

7. Хури Фози. Встреча Воскресения Христова на Вос­токе (Из личных впечатлений). — Московские Ведомости, № 89, 1910.

8. Нилус С. Святыня под спудом: Сергиев Посад, 1911.

Набрано по: Троицкий благовестник №36, Издание Свято-Троице-Сергиевой лавры. 1991г.