СОКРУШЕНИЕ О ГРЕХОВНОСТИ
Вслед за познанием себя надобно возболезновать о себе или оплакать грехи свои. Это – второе дело.
Познавши свою греховность, не будь холодным ее зрителем; не проходи ее мимо с таким же равнодушием, как ходят по чужому, запущенному и заросшему дурною травою полю. Приблизь это сознание к совести и с нею начни возбуждать спасительные покаянные чувства. Этим чувствам естественно следовало бы происходить в нас. Но не всегда бывает так. Сердце огрубевает от греха. Как чернорабочий человек естественно грубеет от свойства своих работ: так грубеет сердце у человека, который сам себя предает на черную работу греху, – копать рожцы и питаться ими. Потому нелегко оно умягчается, когда нужно бывает возводить его к раскаянию. Вот и еще труд, и труд еще более значительный, ибо в деле раскаяния все почти зависит от чувств сердца.
В этом деле, прежде всего, понуди себя дойти до того, чтобы обличить себя во грехе, и чтобы обличение это было сознано. Напрягись возбудить в себе чувство виновности, так чтобы ты в сердце сказал: виноват. Тут будет борьба с самооправданием или извинениями своих падений и грехов. Чтобы обличить себя, устрани все из внимания. Оставь себя одного и Бога Судию, и без укрывательства укажи себе, что ты знал, что не надо грешить, мог воздержаться и избежать увлечения, и совесть тебя претила, а ты, наперекор всему, сделал грех. Сообрази место, время, обстоятельства, и из всего извлеки такие сведения, чтобы и совесть твоя и сердце сказали: виноват, ничего не имею в оправдание себя. Так переходи от одного грешного дела к другому, от одного нечистого расположения к другому, и ко всему, как подпись какую, прилагай – виноват.
Совершая добросовестно это действие обличения, ты сердечно утвердишь за собою все грехи свои; сознаешь, что и в том виноват, и в другом, и в третьем, и ничего не останется, в чем бы не был виноват, – во всем виноват! Как бы облечешься в грехи свои, почувствуешь, что они на тебе лежат всею тяжестию своею; сознаешь себя безответным в них и воззовешь: "окаянен я, – и то не хорошо, и это не хорошо, и я сам виноват, что оно не хорошо и есть во мне".
После того, как произнесешь ты в сердце своем: "окаянный я, виноват безответно", поспеши вслед за тем – возбудить болезненные чувства, составляющие сущность или содержание истинного покаяния, именно: печаль – что оскорбил Бога; стыд – что довел себя до того; жаление – что мог, да не воздержался, и досаду на себя и свой произвол. Чувства эти сами собой готовы будут возрождаться после сознания грехов, но и ты помогай им развиваться сильнее и сильнее. Пусть горит в них душа, как в огне: чем больше будет гореть и чем сильнее горение, тем спасительнее. Предел, до которого надобно довести это болезнование о грехах, есть омерзение грехом и отвращение к нему.
Хорошо, наконец, безответному грешнику образно представить свое ужасное положение. Например: представь себе, что ты совершенно без одежды, грехи обнажили тебя, что ты весь в ранах неисцелимых, грехи изъязвили тебя, что ты в темную, холодную, осеннюю ночь, среди обширной, безлюдной степи, сидишь и крепко стонешь от страха, холода и боли, над самою пропастью оврага, в котором кровожадные звери ждут тебя, чтобы растерзать тебя. Поворота и исхода нет. Тьма греховная окружает тебя, и адский холод оледеневшей от страстей души, трясет тебя до скрежета зубов. Все оставили тебя – и Бог, и люди. Ты беспомощен, одинок, потому что грехи сделали тебя недостойным никакой помощи, и сам ты сделался совершенно бессилен... Что остается тебе!.. Упасть в адскую бездну навеки и сделаться добычею исконного врага? Так размысли сам с собою: "Вижу себя схваченным и держимым разбойниками. Они связали меня крепкими веревками, оковали тяжелыми цепями, привили ко мне неисцелимые недуги. И, что странно, я сам помогал им совершать надо мною ужасное злодеяние. От болезненности я пришел в расслабление, потерял способность к деятельности. Ощущаю, что жизнь едва жива во мне. Окован я оковами внутри меня, в душе моей. Оковы отняли у меня способность к движению. Разбойники приставили ко мне неусыпную и немилосердную стражу. Болезнь моя – многообразная греховность; язвы мои – страсти; железные цепи – это греховные навыки, насильно влекущие к совершению ненавистных мне грехов; разбойники – духи злобы. И сам не имею сил, и они не дают мне возвратиться в Иерусалим, – не дают сосредоточиться в сердце помыслам, рассеянным и скитающимся по вселенной без нужды и цели, не дают мне там – в храме истинного Бога – поклоняться Богу духом и истиною". Вообрази себя в таком положении и носи этот образ в душе своей до тех пор, пока он приведет тебя к живому сознанию твоей греховности и побудит тебя к сокрушению о грехах твоих. Живо представь себе все это, – и невольно придешь в ужас, и греховность твоя по необходимости опротивеет тебе, ты не в состоянии будешь выносить ее и терпеть более.
В этом отвращении – опора решимости не грешить и надежда самоисправления. Кто отвращение возымел ко греху, тот стал вне его или изверг его из себя и имеет полную свободу действовать, не чувствуя извлечений его. Вот минута, когда смело можешь приступить к обету – не грешить, который произнесется в сердце твоем перед лицем Господа. Пади тогда перед Господом и скажи Ему: "не буду, никогда не буду грешить, хотя бы умереть пришлось, только спаси и помилуй!" Этот сердечный обет должен увенчать чувства раскаяния и засвидетельствовать, что они не бесплодны. Он – не в слове, а в чувстве, и составляет внутренний завет сердца с Богом или восстановление религии сердца.
Итак, начни распознанием своей греховности, пройди через обличение себя и оплакание грехов или болезнование о них, и окончи решимостью не грешить, закрепив ее обещанием того и пред лицем Господа. Кто пройдет весь ряд этих действий, тому никакого труда не будет потом говорить на исповеди: виноват, не буду, – тот произнесет полную, искреннюю, безжалостную на себя исповедь и за то получит вседейственное разрешение от Господа, которое исполнит глубоким миром и обрадованием все существо его. Благодать всесвятого Духа, немогшая обитать в сердце грехолюбивом, снова вселится в него, и он явится новою тварию, обновленным, как в начале вышел из купели. (Из "Писем о христианской жизни", Епископа Феофана).
Но для размягчения и умиления сердца, загрубевшего от долговременного пребывания во грехах, весьма полезны еще следующие молитвенные размышления:
1. Господи, да не яростию Твоею обличиши мене!
Знаю, Господи, какой ужас и трепет постигнет, когда, перед лицом вселенной, на страшном суде Твоем, откроешь все сделанные мною грехи: "множества содеянных мною лютых помышляя, окаянный, трепещу страшного дня судного?"... Знаю... трепещу... и не дерзаю, Господи, просить совершенного прощения многих моих грехов. Ибо я согрешил перед Тобою, безмерно оскорбил Твое святое имя, перед лицом всех людей. – Я не повиновался Твоим повелениям; зле расточил Твои сокровища; наследие, данное мне Тобою, я иждил на беззакония; я растлил храм Твой – тело мое; душу мою – образ Твой – я, осквернив, погубил; время, данное мне, я провел с врагами Твоими; заповедей Твоих не сохранил ни одной; одежду, которою Ты облек меня, я запятнал; светильник, уготованный мне Тобою, я, задремав, угасил! Знаю, что все, сделанное мною, Ты, Господи, обличишь, и не могу сего я избежать: я буду, буду обличен. Но, Господи, да не яростию Твоею обличиши мене! Одного только этого прошу у Тебя, Единого, Милосердного. Сам Ты верно знаешь все мои тайные прегрешения, но не обличай меня, не являй моих грехов всем Ангелам и человекам, – всей вселенной, к моему стыду и поношению!..
2. Помилуй мя, Господи, яко немощен есмь.
Немоществует тело, немоществует душа, немощен ум, немощен помысл: оскуде крепость моя (Пс. 7, 9), – оскудеша в суете дние мои (Пс. 77, 33), – вижу приближающийся конец. Но Господи, простри мне руку, утопающему в глубине сластей: отверзи мне, недостойно толкущему, и не заключи для меня двери милосердия Твоего! Ибо если Ты заключишь, то кто отверзет? Если Ты не поспешишь, то кто поможет нам? Никто, кроме тебя, истинного Бога. Даруй мне время жизни и время покаяния, победи окаменение сердца и соверши исправление мое! Ибо если Ты не сделаешь, то все, что я сделаю, будет слабо и нетвердо; на что бы я ни покусился, все будет бессильно и непрочно; к чему я ни приступлю, все будет бесполезно и несовершенно. Не закосни, Господи, но скоро прииди и спаси Твое создание! Ты Сам сказал, Господи, яко без Мене не можете творити ничесоже (Иоан. 15, 5). Предвари обращением души моей время моей жизни. Противоборствует мне враг мой, противоборствуют помыслы, природа, злое намерение и особенно лукавый обычай. Помилуй мя Боже, яко немощен есмь: враг обессилил меня, сделал слабым и сокрушенным; а слабый и сокрушенный сам не может помочь себе; посему, помилуй мя, Боже, яко немощен есмь.
3. Исцели мя, Господи, яко смятошася кости моя, и душа моя смятеся зело!
Смятение духа и тела объяло меня, Господи! Я подпал душевным и телесным страстям, сделав душу и тело орудием их. Что могло бы давать мне силу, то все ослаблено во мне: и вера, и надежда, и любовь, и мудрость, и умеренность, и воздержание, и кротость, и смирение, и правда, и благочестие – все сокрушено, как сокрушаются телесные кости. Я вижу, что сила души моей ослабела, время оскудело, конец приближается, страсть наступает, класы нивы моей наклонились и зреют для жатвы, жнец приблизился, серп готов, секира поднята, посечение несомненно, и душа моя смятеся зело... Вижу, что я остаюсь неисправленным и ежедневно становлюсь хуже – и душа моя смятеся зело... Вижу наступление трудного перехода из сей жизни в будущую, но не имею спутника – и душа моя смятеся зело... Вижу, что заимодавец приближается, требует от меня долг, срок исполнился, и мне нечем уплатить, – Судия представляет мне приговор и готовы исполнители казни, – много обвинителей и ни одного нет защитника, и душа моя смятеся зело... Трепещу и смущаюсь, и не знаю что делать... Просить продолжения жизни? Но боюсь, чтобы не прибавить еще согрешений и не отойти все таки неготовым. Не знаю, с каким лицом предстану я Судии, когда увижу себя при конце... Лукавый не перестает оскорблять меня; враги продолжают нападать на меня; брань плоти не умолкает; лукавые помыслы не утихают! Посему, Сам исцели мя, Господи, яко смятошася кости моя, и душа моя смятеся зело.
4. Обратися, Господи, избави душу мою, спаси мя ради милости Твоея!
Мое нечестие да не победит Твоего милосердия; мое нерадение да не победит Твоего человеколюбия. Призри на меня, Господи, по милости Твоей, и уврачуй мои немощи ради имени Твоего Святого.
5. Не вниди в суд с рабом Твоим (Пс. 142, 2).
Если Ты захочешь судиться с нами, – уста всех заключатся, и никто не оправдается. Ибо чем мы можем воздать Твоей неизреченной благости за толикия благодеяния? Ты от небытия воззвал нас в бытие, сотворил, размножал, покрывал, распространял, вся покорил под ноги наша (Пс. 8, 7). Потом заблудших обратил, погибших взыскал, нашел, взял на рамена, искупил Своею Кровию, нагих облек одеждою, уничиженных обогатил, сделал нас Своими братьями, наследниками и сонаследниками. И что мы против сего можем сказать в оправдание? Чего не дано нам? Чего мы не имели, чтобы жить свято и богоугодно?! Посему, не вниди в суд с рабом Твоим; отврати лице Твое от грех моих (Пс. 50, 9). На сторону милосердия приклони чашу весов, дабы безмерная тяжесть моих грехов не послужила к моему обвинению. Спаси меня по Твоему милосердию, которым спаслись все достигшие спасения. Согрешил Моисей, согрешил Петр, и никто не чист от греха. Посему ищу спасения через веру, а не через дела, чтобы и мне Человеколюбец сказал: вера твоя спасе тя, иди в мире (Лук. 7, 50). Из всех помилованных Тобою никто не слышал: "дела твои спасли тебя, иди в мире". Ибо вся правда наша перед лицом Твоим, яко порт нечистыя (Исаии 64, 6). Посему опять взываю: спаси мя по милости Твоей. Милость Твоя да поженет мя вся дни живота моего (Пс. 22, 6). Милость Твоя да поженет мя, зле от Тебя отбегшего беглеца, который всегда спешит ко греху. Милость Твоя да поженет мя, и постигнет, браздами и уздою да востягнет меня, неприближающегося к Тебе (Пс. 31, 9). Ты един Бог творяй чудеса велия (Ис. 135, 4), удиви милости Твоя, спасаяй уповающия на Тя (Пс. 16, 7), являющий милость паче надежд и паче прошения!
(Из "Духовной Беседы", 1858 г., № 12-й: "Чувствования грешника и проч.").
6. При этом весьма полезно обозреть всю свою жизнь, с молитвою: "помилуй мя, Боже, помилуй мя"! Это такая молитва, которая, при обозрении нашей жизни, сама собою приходит на мысль и по временам исторгается из самых уст. Взойдем ли к самому началу бытия нашего на земле? Там мрак и нечистота, похоть и страсти. В беззакониях зачат есмь, и во гресех роди мя мати моя, вопиет за всех нас св. Давид. Зачатый в беззаконии, я и сам потому беззаконен; рожденный во грехе, я и сам потому грешник. И не сие ли самое означали болезни моего рождения? За что страдали и рождающая, и рождаемое, если не было вины и нечистоты? Не это ли самое выражал и вопль мой при появлении на свет? Что вопияло тогда во мне? Не разум, не память, не воображение, – вопияла вся природа моя. Чем смущалась она и от чего страдала? От внутреннего прирожденного расстройства, нечистоты и виновности. Первый вопль мой обращен был не к земле, а к небу, – к Тебе, Жизнодавец, который образовал меня во утробе матерней, и который Един мог воссоздать меня и вне утробы матерней. Представляя все сие теперь в моем уме, вникая мыслию в образе моего появления на свет, я и теперь поникаю лицом долу, стыжусь нечистоты моего происхождения, боюсь наследия, мною принесенного, и вопию: помилуй мя, Боже, помилуй мя! Будь милосерден к бедному созданию, которое явилось на свет со всеми нечистотами отцев и праотцев, которое вместо наследия принесло с собою ужасную преклонность к злу, коему предстояла и предстоит борьба со множеством скорбей, соблазнов и искушений! Помилуй мя, Боже, помилуй мя!
Вслед за первым рождением от плоти и крови последовало другое высшее и лучшее рождение от Духа. Несмотря на мою нечистоту и бесчувственность, меня, тотчас по рождении, приняла в объятия св. Церковь, смыла скверну природы моей в купели крещения, освятила благодатию Духа, запечатлела знамением креста, облекла в белую одежду невинности; из чада гнева я стал чадом благодати. Но где теперь царское благолепие? Где дары, на меня излиянные? Увы, и я, подобно невесте у Соломона, должен сказать: положиша мя стража в виноградех, и винограда моего не сохраних (Песнь Песн. 1, 5). Не сохранил я благодати крещения, не пребыл верным Тому, Кому сочетался! Осквернил белую одежду невинности! Потерял благодать и Духа! Одно взял мир; другое похитили страсти; то пропало от нерадения и беспечности; весь я подобен человеку, впадшему в разбойники; от ног до головы нет во мне целости. К кому обратиться за помощию, кроме Тебя, Всеблагий Творец и Всемогущий Промыслитель мой! Помилуй мя, Боже, помилуй мя! Заблудих яко овча погибшее, взыщи раба Твоего (Псал. 118, 176). Изведи из темницы душу мою исповедатися имени Твоему! (Псал. 141, 8). Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей!
За летами моего неразумного младенчества, о коем самый первый мудрец не может не сказать ко Господу с Давидом: скотен бых у тебя (Пс. 72, 22), наступили лета отрочества и юности. Время драгоценное, в которое человеку, при раскрытии в нем разума и воли, можно сказать, самому дается быть, в некотором смысле, творцом духовного бытия своего. В это время и я, подобно прародителям моим, находился в раю невинности, и предо мною было древо жизни с обетованием и древо смерти с заповедию. Мог я не простирать руки к плоду запрещенному; властен был я остаться на пути правды и непорочности. Все удерживало меня: и благодать крещения, и голос совести, и родители, и воспитатели, но – увы, ничто не удержало! И мне змий искуситель представился достовернее моего Творца и Благодетеля; и для меня древо смерти показалось добрым в снедь, угодным очима еже видети и красно еже разумети; и я, – стократ неразумнее прародителей моих, ибо имел их опыт перед собою, – и я, несчастный, вкусил дерзновенно горькие снеди и потерял рай. Ах, кто не пожелал бы, чтобы возвратились дни его юности, драгоценные те дни, когда от нас зависело вступить на путь Господень или уклониться на распутья греха и суеты мирской! Но сии дни не возвратятся, и каждому из нас, воспоминая их, остается только восклицать из глубины души: Помилуй мя, Боже, помилуй мя! Грех юности и неведения моего не помяни. Помяни же мя ради благости (Пс. 24, 7), единой благости Твоей!
Настало время мужества и лет зрелых. Мы вошли в различные связи семейства, дружества, знакомства, вступили на путь служения общественного, облеклись различными обязанностями; многие из нас засвидетельствовали клятвою, что они будут верными истине, непреклонными хранителями правды для себя и для других. Чего бы надлежало ожидать от нас после сего? Надлежало бы ожидать твердого и неуклонного исполнения своих обязанностей, мужественной борьбы с пороком во всех его видах, благоразумного употребления даров счастия, кому они посланы, и великодушного перенесения ударов несчастия, кого они постигали, что мы всегда будем готовы на всякое дело благое, удалены от всякой лжи и неправды, будем воздержанны и строги к самим себе, великодушны и милосердны к ближним нашим, кротки, искренни и любвеобильны ко всем и каждому, непамятозлобивы к самим врагам. Но многие ли из нас могут похвалиться сими качествами? Кто, бросив самый поверхностный взор на свои обязанности, не скажет: ах, я не исполнил и не исполню их, как должно! При святом алтаре – я не предстою с тою чистотою и благоговением, кои подобают служителям Бога Вышнего; в суде – я не храню правды и истины с тем самоотвержением, какого требует участь подсудимых собратий моих; во святилище наук я дорожу не столько истиною, сколько суетною славою моего имени, и готов нередко защищать ложь, для меня приятную; в купле и продаже я своекорыстен; на господстве жесток и своенравен; в низкой доле лукав и строптив. Сколько времени погибло и погибнет у меня напрасно! Сколько данных от Бога талантов погублено и теряется всуе! Многократно я решался на доброе и доселе творю худое. Вижу, что я иду не тем путем, а иду непрестанно. И когда окончится во мне эта злополучная борьба совести с страстями? Где конец моему душевному плену и рабству? Творец Всемогущий, к Тебе молитва моя: помилуй бедное создание Твое! Дай силы расторгнуть узы греховных навыков и страстей! Отврати очи мои, воеже не видети суеты! Коснись грехолюбивого сердца, да перестанет оно биться для праха и тления! Помилуй мя, Боже, помилуй мя! Спаси меня от меня самого!
Наступят и лета старчества. Тело мое ослабеет, чувства одно за другим будут закрываться, и льстящий теперь мир сам начнет убегать от меня. Но и все это обратит ли меня к Богу и вечности? Употребится ли мною хотя сей жалкий остаток жизни на дела благие? Не разделят ли и его между собою те же похоти и те же страсти? Ах, сколько старцев, кои с летами видимо юнеют в злобе и любви к миру! Сколько стоящих у дверей гроба и смотрящих вспять! Не буду ли подобен им и я? Не пройдут ли и мои последние годы и дни в суете и ослеплении, как проходят у многих? Милосердый Господи! не попусти мне впасть в сие ужасное ослепление. Пощади от сего адского нечувствия! Помилуй мя, Боже, помилуй мя!
Вслед за немощами старости, придет последняя болезнь. Ляжем на одре, с коего не встанем более: врач отступится, священник приблизится, сродники и присные окружат одр наш и будут ожидать нашей кончины, а, может быть, и сего не будет... В этот грозный час, среди последнего томления тела и духа, среди всеконечного смятения мыслей и чувств, какая молитва нужнее нам, кроме молитвы: помилуй мя, Боже, помилуй мя! Помилуй грешника, коего жизнь исчезла в суете и грехах! Яви последний знак милосердия и даруй, да изыду из темницы плоти моей с чувством покаявшегося на кресте разбойника!
Ударит, наконец, час смертный, – душа разлучится с телом и пойдет на суд Божий. Тогда, среди неба и ада, между Ангелами и духами отверженными, что будешь чувствовать ты, бедная душа моя? Не будешь ли до самого страшного, всемирного суда, который решит участь твою на всю вечность, непрестанно взывать: помилуй мя, Боже, помилуй мя!
(Из слова во Вторник 1 недели Великого поста –
Иннокентия, Архиепископа Херсонского
"Великий пост").
|
