Эпилог
Судьбе было угодно еще один раз свести наши лагерные пути. Глубокой, белой северной ночью, когда смертельно-усталые после четырнадцатичасового рабочего дня заключенные, или как их еще называли "работяги" - пребывали в состоянии непробудного сна, дневальный на вахте открыл ворота из колючей проволоки и из зоны была пропущена подвода, на которой, под рогожей, как дрова, были сложены 16 трупов "досрочно освобожденных" заключенных. Белье - третьего срока, серо-грязного цвета. Руки и ноги связаны бечевкой с прикрепленными фанерными бирками, на которых чернильным карандашом были написаны номера.
А невдалеке, у подножия одной из безымянных сопок, находилось необычное кладбище: могильные холмики, как большие крестовины, покрывали большое пространство, но вместо крестов на холмиках торчали небольшие столбцы с четырехугольными фанерными дощечками.
Две бригады могильщиков, в большинстве из "раскулаченных" крестьян, едва успевали готовить могилы: грунт был каменист и с трудом поддавался киркам и лому.
Рыли неглубоко. В каждую могилу опускали по четыре трупа и в могильный холмик забивали столбец, на котором сотрудник так называемой "третьей части", прикреплял дощечку с обозначенными на ней четырьмя номерами.
Бережно, угрюмо, молча опускали в могилы трупы лагерных товарищей - по четыре, по четыре... Угрюмо, молча наблюдали за этим сопки.
Одним из шестнадцати был труп отца Михаила. Торжественно - мудро - спокойным было его лицо: как будто подчеркивалась его всепрощающая улыбка.
По окончании смены "работяги" ежедневно обращались лицом к Востоку, снимали свои арестантские шапки и молча творили молитву за упокоение душ замученных товарищей. Молились за всех, независимо от их религиозности или атеистических убеждений, от национальности. Молились за членов партии и беспартийных, погибших не от рук внешнего врага, не в честном бою с оружием в руках, а умерщвленных трусливо, подло и в далекой глуши, в безвестности во славу марксизма-ленинизма и пролетарского интернационализма.
Никто никогда не узнает, где нашли покой косточки миллионов лучших русских людей - отцов, сыновей, мужей, братьев и женихов! Никто никогда не узнает, где упокоились косточки этого умного, милого священника, не фарисея, не церковного иуды, а сердечно-верующего христианина и доброго пастыря.
|
